Начало монолога швейной иголки читайте, нажав на ссылку
Напомню об одном любопытном событии в период царствования Наполеона III во Франции. Его прекрасная Евгения любила одеваться в легкие ткани. Тогда кринолин вновь стал моден, уже в третий раз в истории моды. Юбка, внизу на обруче, словно отражала начальный этап наступления технического прогресса и машин, венчала новый этап цивилизации. Снова бесчисленное количество воланов, опять чрезмерное расходование тканей. Как я трудилась в те времена! Ежедневно придворные балы и дворцовые забавы – только успевай!
Богатство и блистательность одежды на одном конце улицы, бедность – на другом. Бедность присутствовала постоянно. Я помню и восстания силезских ткачей. Сегодня я, уже не опасаясь, могу сказать: оно вспыхнуло благодаря тому, что в текстильной промышленности в Пруссии была допотопная техника и тяжелые условия труда. Я была свидетелем, как рабочие были против внедрения швейных машин в текстильную промышленность. Рабочие считали, что в лице машин они приобретут постоянного конкурента, врага, который покушается на их работу. Не удивляйтесь, ведь в XIX в. швейная машина – удивительное новшество.
Но в Праге все происходило иначе: портной Венделин Моттл (причем, при моей помощи) достиг высокого качества шитья и на международных выставках завоевал не одно первое место. Но Моттл не выдержал конкуренции: его опередил Поль Пуаре, один из известных представителей парижской моды. Свои модели он пропагандировал впервые на живых манекенщицах. Они не отличались стройностью и худобой. Но тогдашние парижанки считались весьма шармантными.
Ну, а потом Коко Шанель. Все французы! Сначала известная Готе Котур, потом готовые изделия одежды. «Мода, что не уживается среди широких слоев населения, — не мода», — смело провозгласила в 1918г. Мадам Коко. Она, прославляя свой успех, внедряла рафинированно-простые костюмы «а ля Шанель», которые носили все женщины без различия классовой принадлежности. Пережила я и этот период. Потом на арене моды появились Диор, Карден, Балмуа и многие другие. Такие имена будет помнить и крохотная деталь – швейная иголка. Да и эти люди меня уважали.
Однажды (и это не впервой) куда-то пропали муслины, крепдешины, шерсть и шелк. Я вгрызалась в солдатское сукно. В зеленую и серовато-коричневую военную форму. На поле брани они сражались друг против друга. Я испугалась. Во времена Наполеона я уже кое-что повидала. Известия с арены боевых действий никого не радовали. Потом я приметила: девчата, что шили военное обмундирование, все-таки веселые, верили в победу, хотя война была в самом разгаре. Все шепотом произносили заветное слово: восстание. И я дождалась (кстати, тоже не в первый раз). После окончания второй мировой войны я уже не шила на обыкновенной швейной машине, я шила универсальной машиной. Я вышивала, пришивала пуговицы, обшивала края тканей и цепными стежками обтачивала передние полы мужских костюмов. На фабриках и в пошивочных цехах все стремились работать. Началось соревнование в трудовых коллективах, движение за ударный труд, появились ударницы, которые шили и шили, контролировали производительность труда, процент выполнения плана, качество работы. И я так моталась во время трудовой смены, что часто все тело у меня болело. И вот однажды кто-то из механиков пришел ко мне на помощь – с рационализаторским предложением: сконструировать швейную машину с двумя иглами.
Теперь мне не скучно: мы всегда вдвоем. Мы обе рядом, вместе во время шитья, вместе отдыхаем. Мы понимали, старались изо всех сил: ведь после войны в магазинах и на складах товар не залеживался. И через несколько лет одинаковые платья наводнили рынок, но покупатель был недоволен: все будто на одно лицо.
Теперь уже ни у кого не вызывал удивления такой факт: в больших залах-цехах появились новые швейные машины-полуфабрикаты. Они выполняют трудоемкие, требующие от людей напряжения операции, их производительность гораздо эффективнее, чем у обычных машин. Сначала нам, иголкам, было грустно – жаль расставаться с работой, но вскоре мы оказались к месту на одной полуавтоматической линии, выпускаемой в Швейцарии: модифицированные иголки обтачивают небольшие клапаны на карманы у пиджаков. Мы успокоились, продолжаем шить и восхищаемся новыми швейными агрегатами. Конечно, мы мечтаем, быть полезными и в данных системах. Надеемся, что пригодимся.
Людям, например, которые стали другими, чем прежде. Работа и работа, о себе забыли. И строят. Обсуждают задания пятилеток, показатели труда, капиталовложения. Каждую минуту нам преподносят сюрпризы – новые виды тканей, о которых раньше мы и не слышали. Тесил, слотера, смешанные ткани. Мы шьем в эту новую ткань с удовольствием. Работники предприятий довольны результатом своего труда. И с нами, иголками, обращаются по-человечески: заботливо, обтирают грязь, смазывают маслом, регулярно чистят швейные машины. И все чаще произносят слова, относящиеся к тем изделиям, в создании которых мы участвуем, — эстетика и культура одежды. Это значит, что в наше время стремятся обеспечить людей красивой одеждой – платьями, пальто – и в большом количестве. Особенно детей, о них мы думаем постоянно. И хотя я еще полностью все не осознала, но чувствую, убеждаюсь, что теперешнее общество – социалистическое общество – прежде всего, заботиться о человеке.
